Ольховый король - читать онлайн

Часть 1. Ольховый король

Королевство Штайнберген образовалось в результате многолетних войн между четырьмя родственными кланами – сынами Мауны, Матери всех гномов, которая изначально представляла из себя каменное изваяние, созданное Звёздными детьми в соответствии с их пониманием эталона женской красоты. По некоторым данным, это была точная (и далеко не единственная) копия одной из обитательниц Серебряных облаков.

Однажды статую увидел Вун – первое живое существо этого мира. Он был старшим сыном Небесного Чрева (если его правильно так называть) и на тот момент не имел имени, а получил его только спустя много тысяч лет. Вуну так понравилось утончённое изваяние, что он, привнеся во внешность некоторые изменения, вдохнул в него жизнь. По его мнению, девушка была слишком высокой и худой, поэтому пришлось устранить эти недостатки.

Ожившая дочь Звёздных детей получила имя Мауна и принялась с детской непосредственностью изучать окружающий мир. Она неторопливо прогуливалась по горе, восхищаясь красотами её окрестностей. Вскоре одинокой девушке надоело бесцельно бродить, и она нашла себе занятие. Этому поспособствовали её Звёздные «родители», которые решили тоже поучаствовать в судьбе своей, так сказать, дочери и подарили ей знания и инструменты. Она стала вытачивать из камня статуи: сначала одну, потом две… три, а затем ещё и ещё. Этот процесс её так увлек, что девушка работала не покладая рук день и ночь. В результате на горе их скопилось великое множество. С виду они все были похожи – низкорослые, коренастые, но среди них не было и двух одинаковых. Позже к ней в гости пожаловал Вун, и ему так пришлись по нраву все эти каменные творения, что он оживил и их. Любимую пару своих детищ Мауна назначила главными. Они и стали родоначальниками правящей династии гномов Муттерберга.

Время шло, поколения сменялись за поколениями, а трудолюбивая Матерь всех гномов неустанно оттачивала своё мастерство, попутно обучая и своих детей. Больше всего её привлекала огранка драгоценных камней и кузнечное ремесло. Но, увы, срок её не был вечен, и когда он подошёл к концу, её потомки не смогли поделить между собой власть и возненавидели друг друга. Они надолго погрязли в нескончаемых войнах за материнскую гору Муттерберг, которая впоследствии была переименована в Ротберг. И только гномы, считая её колыбелью своего народа, сохранили прежнее название.

Итак, четыре братских народа убивали друг друга, не зная пощады и, возможно, даже позабыв о первопричинах раздора. Они просто мстили за убитых воинов своего клана. В какой-то момент один из братьев – Бергензон решил прекратить эту вражду. Он отправил к своим сородичам гонцов с вестью, что впредь не станет претендовать на трон Муттерберга, а будет покорным слугой любого из них, кто одержит в итоге победу. И в честь этого он созывает всех на примирительный пир. Но братья, сочтя радушное приглашение просто хитрой уловкой, ему не поверили. Вместо дружественного семейного праздника они устроили у подножия горы колоссальную бойню – самую страшную за всю свою историю. И хоть бились они очень храбро и самоотверженно, не ведая ни страха, ни жалости, там и сгинули, потеряв почти весь свой народ.

Но беда не отступила. Перед гномами предстала проблема захоронения бесчисленного скопления мёртвых тел. Ведь живых осталось гораздо меньше, да и те были или ещё слишком малы, или слишком слабы, а то и вовсе искалечены до безобразия. Всё это привлекло внимание огромного страшного дракона, учуявшего за много километров запах изобилующей мертвечины. В результате он стал лакомиться не только падалью, но и теми беднягами, которым удалось ранее чудом уцелеть в битве.

Таким образом, из всех четырёх кланов в конечном итоге остался только один, к которому и примкнули мизерные горстки оставшихся в живых собратьев. По большому счёту они абсолютно ничем не отличались, кроме имени своего вождя. У южан был Зонненфельсен, у западных гномов правил Грюнберг, северяне удостоились честью служить Штайнландену, а восточный клан принадлежал Бергензону. Сейчас уже даже и не вспомнить, кто из них был старшим, а кто младшим, осталась только скорбь по погибшим с оружием в руках.

По иронии судьбы власть над всеми гномами досталась тому, кто ранее от неё отказался – бывшему вождю восточного колена. Казалось бы, такой исход должен был привести остатки потомков Мауны к принудительному миру. Но, увы, благополучно жить они уже не могли. Ведь в результате произошедших трагических событий некогда цветущая долина, в которой до этого момента тесно соседствовали разные народы, превратилась в пустынный край. Поселившийся наверху дракон поедал гниющие трупы и отравлял реку, истекающую из горного озера Муттерберга, которое, по преданию, создал младший брат Вуна – Быдлонтль, получивший своё имя в честь бурлящей воды. Там же обитала и его дочь – прекрасная озёрная дева Силана.

В результате этого бедствия здесь на многие годы вперёд воцарилась засуха, а низкорослому бородатому народу пришлось спрятаться внутри горы, избегая встреч с кровожадным обитателем поверхности. Под руководством своего вождя жизнь гномов мало-помалу начала налаживаться, и они отлично приспособились к такому существованию. Но горный народ не покидала мечта, что когда-нибудь они сами или их потомки смогут вернуться в родные места и наслаждаться солнечным светом.

С тех пор прошло много долгих лет. Великим кузнецам всё-таки удалось заковать последнего дракона в цепи, чтобы он больше не вредил реке и многочисленным обитателям долины. Горное войско с самого первого дня готовилось к этой схватке, но, когда уже все было практически готово, порядком постаревший Бергензон занемог. И тогда ему на смену пришёл его единственный сын Метрихальд, по прозвищу Высокий. На фоне своих собратьев он действительно весьма заметно выделялся. Этот молодой герой заполучил любовь своего народа ещё до того, как лично его возглавил.

Будучи подростком, он стал свидетелем завала, случившегося в одной из шахт. Без раздумий юный принц бросился собратьям на подмогу, пытаясь разобрать образовавшуюся преграду и взывая попутно о помощи. Услышав его крики, другие горняки поспешили на выручку. Метрихальду удалось проделать небольшую дыру между валунами и впустить кислород к замурованным гномам. Наконец-то они увидели свет и услышали голос принца. Он продолжал разгребать груду камней, когда до него донеслись отклики спешащих к месту обрушения спасателей. Обрадовавшись, Метрихальд обернулся, но в этот момент один из валунов сместился и придавил его правую ногу, нанеся непоправимое увечье. Подоспевшие горняки взялись усердно расчищать завал. Юноша, превозмогая боль, работал с ними плечом к плечу до тех пор, пока все до одного пострадавшие гномы не были освобождены. Он остался хромым на всю жизнь и передвигался, опираясь на свой боевой молот-чекан, как на трость.

К моменту битвы Метрихальд как раз подрос и окреп, что позволило ему самостоятельно повести отважных горных воинов в бой. Вот только он, в отличие от своего отца, вовсе не собирался убивать дракона, а, напротив, поставил цель взять его живьём. И причин на это у него было несколько. Во-первых, он не видел воочию бед, доставленных гномам гигантской рептилией, из-за чего в нём не бурлила жажда расправы над обидчиком. Во-вторых, все дети Муттерберга выросли на преданиях о войне и страшном драконе. Особое впечатление на наследника произвела легенда о самой прекрасной даме на всём белом свете (после Мауны, разумеется), которую тогда же пленило ужасное чудовище. Почему дракон не убил Озёрную деву, старики ответить не могли, они и сами не знали. Вероятно, даже эта плотоядная тварь была очарована девушкой. Не исключено, что это просто сказки, пытающиеся привнести хоть какой-то луч света в непроглядный мрак заложников горы. И хотя молодой правитель никогда не видел Силану, маленькая искра надежды вдохновляла его горячее сердце на подвиг. Иногда у него закрадывались сомнения, что вдруг легенды врут и она не так прекрасна, возможно также, что дракон уже давно её съел, а может быть, Озёрной девы и вовсе не существовало. Метрихальд твёрдо намеревался это проверить.

На этот раз гномы хорошо подготовились к сражению с ненавистной рептилией. Из добытых на рудниках металлов кузнецы выковали для воинов прочную броню, которая должна была защитить их в бою. Пришёл час возмездия. Решительно настроенные воины вылезли из недр горы. Они медленно и бесшумно карабкались вверх, выбрав противоположную от ветра сторону, чтобы чудище не учуяло их заранее и не скинуло бы с отвесных скал ещё на подступах. Добравшись до цели, гномы заняли позиции среди окружавших логово скал, чётко придерживаясь плана своего предводителя. Они терпеливо ждали команды.

Дракон беззаботно лежал, нежась на солнце, но вдруг насторожился, поднял голову и стал вращать ею подобно курам, высматривающим червяка. Он явно почувствовал чужое присутствие и потому резко поднялся, приготовившись умертвить нежданных гостей. Но Метрихальд это предусмотрел. После того как все участники грядущей схватки прибыли, гномы передового отряда подняли на верёвках заранее отловленных горных козлов. Именно эти животные в течение последних лет были основной добычей огнедышащего монстра, и посему их появление сразу же спровоцировало его атаку. Несчастные козлы истошно блеяли и бились изо всех сил, но были на привязи и не могли убежать. Зрачки дракона сузились. Он полностью сконцентрировался на добыче и через мгновение, сделав огромный рывок, очутился прямо у цели. Злобная рептилия схватила и в одночасье разорвала ближайшего козла, попутно забрызгав кровью оставшихся рядом бедолаг, которых неизбежно ожидала та же участь. Хищник, довольно расслабившись, с жадностью поглощал еду. Он уже практически доел последнюю животину, и в этот момент горный вождь дал команду воинам атаковать.

В тот же миг на чудище со всех сторон набросились бесстрашные гномы. Застав врасплох обедающего дракона, они пробили его крылья острыми кирками, пригвоздив к скалам. Злобный монстр дернулся от боли, сбив хвостом храбрецов с ног, и тут же, развернув свою голову на длинной гибкой шее, попытался испепелить поваленных врагов. На подмогу очень своевременно подоспела вторая волна, заслонившая собратьев железными щитами. Это позволило выиграть время для перегруппировки. Но долго выдерживать такое пламя щиты не могли и через несколько минут раскалились докрасна. Новая волна щитоносцев подобралась ещё ближе к огромной рептилии и заменила прикрывающий отряд. Таким образом, шаг за шагом, воинственные горняки медленно, но уверенно подступали к разъярённому дракону. Чудище, порвав свои крылья, развернулось к ним огнедышащей мордой и попыталось контратаковать. Но мудрый правитель предусмотрел и это. Щитоносное поползновение было отвлекающим манёвром, за которым последовала одновременная атака с флангов и тыла. Войско начало набрасывать толстенные цепи, пытаясь свалить тварь с его мощных лап. Чтобы сковать движения недруга, гномы вбивали клинья между звеньев цепей в скалы, постепенно приближаясь к гигантскому телу и стараясь его опрокинуть. У рептилии закончился запас пламени, ведь он израсходовал его на «черепаший» заслон и не мог больше грозить этим ужасным оружием. Ему оставалось отбиваться хвостом, головой и каркасом крыльев, унося жизни неустанно нападавших на него воинов.

Когда дракон был повален на землю и, казалось, сломлен, он внезапно издал свирепый громогласный рык и, резко дёрнувшись, сбил с ног одну из линий, выдернув при этом несколько клиньев из цепи. Скорости реакции и силе молодого вождя можно было только позавидовать. Он мгновенно вбил острую часть своего чекана вместо вывороченного клина, предотвратив частичное высвобождение рептилии, а затем ухватился за цепь и удерживал её что есть мочи, пытаясь помешать чудовищу вырваться. Благо очень вовремя подоспели его ранее упавшие наземь собратья и вновь сковали движения твари. Тот рывок дракон, по-видимому, совершил из последних сил. Судя по всему, приём пищи не придал ему особо много энергии, и он больше не предпринимал попыток избавиться от цепей.

Оценив обстановку, Метрихальд, прихрамывая, подошёл к поникнувшей голове злобного монстра и надел ему на морду металлический обруч. Следом за ним подбежали и другие гномы, помогая сковывать в гигантские кандалы поверженного противника. Это победа! Таким образом, новому вождю Метрихальду Высокому удалось пленить обидчика своего народа. Жаль, его отец не дожил всего пару дней до столь знаменательного события, о котором он мечтал почти всю свою жизнь.

Войско торжествовало и восторженно скандировало: «Метрихальд! Да здравствует Метрихальд!» Услышав их голоса, из озера показалась молодая светловолосая дева. Стоит заметить, что седые рассказы ничуть не врали: Силана была прекрасна. Её длинные белокурые волосы струились вниз подобно водопаду, обрамляя прелестное лицо. Завораживающие лазурные глаза, словно бездонные озёра, были кристально чисты. В них-то юный предводитель и утонул. Он глядел на неё и не мог оторвать своего тёмно-серого взора. Остальные воины, заметив сосредоточенный взгляд вождя, повернулись в сторону предмета его восхищения и синхронно замолчали. Силана сразу же покорила всех своей безграничной красотой. Нежные черты девы манили юношу, а лёгкая печать усталости придавала её облику трогательную беззащитность. Одна только мысль, что она может достаться ему на правах победителя, опьяняла его. Но невзирая на свою врождённую храбрость, Метрихальд испытывал непреодолимую робость и никак не мог отважиться подойти к девушке. А потому его верные поданные сами трепетно под руки привели Силану к своему героическому вождю и объявили его великим спасителем. Озерная дева приветливо улыбнулась и тотчас же отныне и навсегда украла его сердце. Он возжелал непременно на ней жениться, и она, безусловно, ответила согласием.

***

Молодой Метрихальд был охвачен бушующим пламенем любви, а потому его преследовала жажда подвигов и красивых жестов во имя своей избранницы. Он назвал в её честь реку, избавленную впоследствии от яда дракона. Здесь же, на поверхности, он основал новое королевство Штайнберген. Гномы ликовали и пировали: наконец-то сбылась их мечта. Молва обо всём произошедшем быстро прокатилась по всей долине, и это, вероятно, навлекло беду на счастливых молодых. Силана славилась необычайной красотой даже по меркам людей и эльфов, что уж там говорить о гномах, чьи женщины отличались от мужчин разве что отсутствием бороды. Многие путники направлялись в заложенную на вершине горы неприступную крепость Вахгдраган, чтобы полюбоваться тамошней королевой, о которой уже далеко за пределами земель, принадлежавших гномам, начали ходить новые легенды.

Метрихальд очень гордился своей супругой и, несмотря на свою чрезмерную тягу к богатству, именно её по праву считал своим самым ценным сокровищем. А потому всем желающим хоть краем глаза узреть великолепие Силаны он предоставлял такую возможность. По приказу короля в огромном зале крепости лучшие мастера соорудили бассейн. Здесь Озерная дева в основном и проводила всё своё время. Сбоку располагалась неприметная дверь с маленьким отверстием, через которое можно было полюбоваться на прекрасную королеву. Предприимчивый правитель даже назначил специального человека, который провожал жаждущих лицезреть прелестную Силану к заветному глазку. И хоть стоил такой просмотр отнюдь не дёшево и далеко не все могли позволить себе такое удовольствие – лично убедиться в её легендарной красоте, тем не менее слухи о её небывалой притягательной внешности только множились. А те, кому всё-таки посчастливилось добраться до сокровенной цели, приходили в полный восторг. По слухам, некоторые, увидев Силану, даже умирали от восхищения – настолько она была неотразима. Многие мужчины из числа выживших счастливчиков всей душой завидовали королю гномов, и практически каждый из них считал, что именно он гораздо более достоин Озёрной девы, нежели жадный вождь. Быть может, это была какая-то древняя магия, или всё же она действительно являлась эталоном женской красоты того времени.

А вот дамы завидовали не хозяину Вагхдрагана, а самой Силане, точнее, её покоряющей мужские сердца красоте. Среди таких завистниц была и Изольда Мрачная, владычица соседнего королевства – Сумрачного леса. Её зависть тесно переплеталась с врождённой злобой, которая передавалась по наследству в их достаточно древней династии. Но она была так горда, что не могла признать свое уязвленное самолюбие, и умудрялась всё равно называть себя самой прекрасной дамой на всём белом свете. А всех несогласных с её точкой зрения она казнила без разбору, самолично перерезая им глотки. Изольда испытывала к Силане такую сильную ненависть, с какой она никогда не сталкивалась ранее. Но если углубиться в генеалогию, то в действительности Силана и Изольда были родственницами, чьи корни восходили к речному царю Быдлонтлю, породившему всех без исключения Озёрных и Речных дев, ставших матерями многим народам, а главное – многим героям. Этого Речного царя сами девы описывали, как огромное, почти бесформенное существо, внешне напоминавшее то ли рыбу, то ли жабу, хотя в принципе он мог принимать абсолютно любую форму и полностью растворяться в воде. Дважды прабабушка Изольды, Малойя, тоже была Озёрной девой и в каком-то смысле родной сестрой Силаны. А посему их семейная красота передалась и внучке, но до своей прославленной родственницы Изольде всё равно было далеко.

Тем временем всеобщее любование молодой королевой Штайнбергена привлекало всё новых и новых путников, которые устремлялись в Вагхдраган даже из самых отдалённых уголков, привозя с собой многочисленные диковинные дары, из-за чего горное королевство начало очень быстро процветать и богатеть. Любящий муж, король Метрихальд, желал добиться бессмертия для своей любимой жены и подарить ей вечную молодость, чтобы она всегда озаряла этот мир, всё ещё полный мрака, своей красотой. Собственно по этой причине дракона не убили сразу, а пленили, из-за чего жертв среди воинов было в разы больше, так как задача была гораздо сложнее – взять его живьём. Придворные алхимики годами пытались разгадать секрет долголетия этих древнейших существ, которое по какой-то непостижимой причине досталось эльфам, а горный народ, увы, обошло стороной.

Узнав об этих намерениях ненавистного соседа, правительницу племени тёмных эльфов (а тогда именно так они и назывались) одолела безудержная ярость. Подобного исхода событий никоим образом допустить было нельзя. Если ранее Изольда могла покорно уповать на то, что век Силаны не беспределен, и по его окончании королева Сумрачного леса – совершенно очевидно и вполне заслуженно – должна занять титул самой прекрасной дамы, о котором она мечтала уже давно. Но такой поворот событий вывел её из душевного равновесия и заставил срочно предпринимать какие-то меры, а не просто выжидать, затаившись в своём мрачном логове. Нужно было непременно вмешаться и ускорить процесс гибели Силаны, пока королевские алхимики не достигли своей цели. Вот только загвоздка была в том, что подданные могли бы не понять такого весьма сомнительного и крайне эгоистичного мотива и, вероятно, не пошли бы на верную гибель ради столь неоправданной прихоти матриарха, поскольку всем прекрасно было известно, что крепость Вагхдраган была неприступной. Но королева эльфов уж точно не собиралась останавливаться, ведь, помимо красоты, она обладала ещё небывалой хитростью и коварством.

Для начала Изольда обвинила Штайнберген в том, что они слишком хорошо живут, монопольно контролируя источник местной реки, когда другие, по её словам, едва сводят концы с концами. И хотя это совершенно точно не было правдой, её слов вполне хватило, чтобы эльфы слепо последовали за своей предводительницей, которая призвала народ отобрать то, что по праву должно принадлежать только им. Почему именно им? Ведь они были далеко не единственным королевством в этой местности. Чтобы ответить на этот резонный вопрос, стоит узнать немного больше о племени Изольды.

***

По преданию, Вайснамар – это первое светило, создавшее весь этот мир в привычном для нас понимании. От его искры, отколотой Мраком, появилось первое разумное антропоморфное существо. Его звали Элл, реже упоминалось имя Элв или Элф. Он и стал праотцом народа, названного в дальнейшем в его честь. Позже, когда второй сын Небесного Чрева – Быдлонтль породил первую свою дочь, Озёрную деву Малойю, начался род эльфийский. У неё было два сына: старший Ойнэ и младший Даммерунг. После смерти их матери Элл наплодил ещё много детей от других дев, но не считал их достойными наследниками, так как они были лишь наполовину потомками первородных. Стоит признать, что высокомерие – одна из главных черт характера эльфов. Но это не мешало их владыке быть мудрым и могущественным правителем. Всю свою жизнь, исчисляемую не одной тысячью лет, он старался заботиться о благополучии своего народа. Чтобы заполучить территории для проживания новых существ, надо было отбить их у прежних хозяев – драконов, которые были весьма могущественными существами и могли в одиночку противостоять целым народам. Шаг за шагом эльфы отвоевывали новые земли.

К сожалению, срок жизни Элла был не бесконечен. После его кончины, примерно к окончанию четвёртой тысячи циклов от явления Вайснамар, трон короля эльфов по праву первенства перешёл к старшему брату, унаследовавшему от отца мудрость и осторожность. А Даммерунг был молод, горяч и весьма воинственен. Считая Ойнэ мягкотелым, младший брат пребывал в абсолютной уверенности, что в эти тяжёлые времена их народу нужен именно такой лидер, как он. Жажда власти одержала над ним верх и подвигла кинуть вызов старшему брату. Но поскольку все знали, что свою силу Элл передал законному преемнику – Ойнэ, Даммерунг требовал честный бой, лишённый защитных чар. Иначе у него не было никаких шансов победить. Старший брат снисходительно согласился, что и послужило для него роковой ошибкой. Он явно переоценил свои силы (скорее всего, как раз из-за фамильного высокомерия) и пал жертвой яростного и весьма кровавого поединка с родным братом.

Даммерунг был очень доволен собой – он ликовал и уже готовился занять освободившийся трон, но силы его великого отца вернули Ойнэ к жизни. Старший отпрыск Элла (которому было не чуждо милосердие – ещё одна черта, разнившая их с братом, но общая для него с отцом) простил Даммерунга и не лишил его жизни, но объявил недостойным и навсегда изгнал из мест обитания эльфов. Поскольку Элл был создан из света, то свои земли эльфийский народ называл Светлыми, а остальные, остававшиеся под властью драконов, – Тёмными. Туда и пришлось отправиться младшему потомку первородных, возненавидевшего после этих событий как своего брата, которого честно одолел в поединке, так и отца, вернувшего того к жизни. Даммерунг счёл этот поступок крайне несправедливым, едва ли не предательством. Он больше не признавал Ойнэ братом и поклялся отомстить, но не знал как, поскольку боялся, что тот вернётся к жизни опять. Поэтому изгнанный наследник решил временно оставить эту затею до того времени, когда найдёт способ решения этой проблемы. А пока предстояло отвоевать земли у драконов под свои владения.

У Ойнэ, как и у его отца, не было цели уничтожить всех коренных жителей этого мира. Они стремились лишь обезопасить свои территории, чтобы их народ мог жить спокойно. Младший же из рода Эллов уродился жестоким и беспринципным. Он истреблял драконов с особой кровожадностью. Бойня просто опьяняла его. И в какой-то момент он повадился пить кровь убиенных им древних существ, принимая это как дань победителю. Эта солоноватая жидкость наполняла его небывалой силой, но раз за разом всё в большей мере отравляла его душу. Даммерунг был уверен, что именно эта сила сделает его таким же могущественным, как отец, и поможет окончательно одолеть ненавистного брата.

Кроме того, младший отпрыск Элла мечтал создать собственный народ и для этой цели выкрал симпатичную эльфийку, всецело её поработив. Деспотичный зачинатель династии даже не удосужился узнать имени своей наложницы, родившей ему первого ребенка – дочь Амерру, которая была точной копией своего отца. Но это не привело к улучшению его отношения к матери девочки. Напротив, она очень быстро наскучила Даммерунгу, и он стал красть всё новых и новых эльфиек, которые рожали ему всё больше и больше детей. Но по-настоящему основатель рода любил только свою старшую дочь, которая была на него очень похожа. Она же, наоборот, тайно ненавидела отца за отвратительное отношение к матери, да и в целом ко всем его окружающим. Высокомерию Даммерунга не было предела: он считал себя лучше всех своих поданных вместе взятых, а бывших одноплеменников – и вовсе кем-то низшего сорта.

Где-то к середине седьмой тысячи циклов от явления Вайснамар Сумрачный народ был полностью сформирован. К этому времени юная дочь правителя уже подросла, но её ненависть к тираничному отцу никуда не делась. Будучи достойной наследницей коварного родителя, Амерра умело скрывала свою неприязнь, играя роль любящей и заботливой дочери. А в одну тёмную ночь, когда Даммерунг окончательно утратил бдительность, она тихонько проскользнула к нему и перерезала глотку, пока он мирно спал в своих покоях в Даммерунгшлосс. Его кровь уже не была привычного цвета, она приобрела чёрный оттенок, но темнота скрыла тот факт.

Наутро Амерра поднялась в центральную башню, возвышавшуюся над остальными постройками, и объявила народу о досрочном окончании гнёта прежнего тирана, а себя с матерью провозгласила правительницами королевства. Правда, всем было понятно, что её мать будет сидеть на престоле сугубо формально, а вся власть будет сосредоточена в руках старшей дочери Даммерунга. Другие его наследники не осмелились пойти против сестры и покорно присягнули ей в верности, несмотря на то, что она изгнала их за пределы крепости. Да и народ Сумрачного леса от гнёта не избавился, а лишь тиран-отец сменился на тиранку-дочь.

С тех самых пор жизнь в королевстве очень изменилась. Здесь навсегда воцарил матриархат и были введены совершенно новые обычаи. Все, кто противился переменам, заплатили жизнью за свою непокорность, став назидательным примером для всех остальных обитателей Тёмных земель. Из рёбер почившего Даммерунга и кожи дракона, которая ранее служила ему одеянием, был сшит королевский корсет – признак власти матриархов. Череп основателя этого племени стал королевской амфорой. Голова первого убитого Даммерунгом дракона служила троном в замке, где теперь восседала Амерра. Это был единственный замок в королевстве, который заложил ещё сам Даммерунг, назвав его в честь себя любимого – Даммерунгшлосс. Новоиспечённая правительница сперва хотела изменить название, но в итоге решила оставить имя ненавистного ей отца в знак того, что теперь это место служило, по сути, его усыпальницей. Из других его костей были сделаны рукояти для оружия приближённых к королевской семье воинов, являющихся родственниками матриарха, а также различные украшения для личной коллекции Амерры.

Вокруг замка располагались шатры, сооруженные из драконьих рёбер и перепонок крыльев, в которых жили преимущественно богатые и именитые семьи. Это были придворные и высокопоставленные воины. Все остальные обосновались за пределами ближнего круга, расселившись по всем владениям сумрачных эльфов в разных направлениях. Их жилища и одеяния были куда скромнее столичных сородичей. Вместо драконьей они использовали обычную звериную кожу, окрашенную в чёрный цвет кровью драконов. Те, кто не мог себе позволить этот тёмный краситель, считались отбросами общества. Поэтому за обещание матриарха наградить их хоть каким-нибудь количеством этой ценной жидкости бедняки были готовы пойти на любую жертву и рискнуть всем, что у них было. Этим положением дел и воспользовалась спустя примерно одиннадцать тысяч циклов от явления Вайснамар правнучка Амерры – Изольда.

Бронёй для сумрачных воинов служила толстая шкура Каменных драконов, которая помимо небывалой прочности, ничем не уступающей аналогам того времени, была ещё и огнеупорной. Это значительно облегчало охоту на новых драконов и давало им неоспоримое преимущество в ходе боевых действий с соседними народами, так как в отличие от металлической брони драконья кожа была намного легче и эластичнее.

***

Все наследники Даммерунга отличались небывалой жестокостью и коварством. Типичным представителем этого семейства являлась также Изольда, правнучка Амерры. С её лёгкой подачи началась одна из величайших войн, сопоставимая с «Муттербергской бойней». Кинув клич отобрать у гномов незаконные богатства и посулив в качестве награды кровь дракона, королева смогла организовать «священный» поход против своих соседей. Огромное множество славных воинов полегло с обеих сторон. Неприступную крепость в горах не получалось одолеть силой и взять измором. Поскольку внутри крепости имелся неиссякаемый источник, недостатка в воде её обитатели не испытывали. А еду они добывали, совершая через скрытый проход по ту сторону горы в Блиндефаде вылазки на территорию Лойтэфюрштантума – вотчину людей, у которых за немалые деньги и скупали провизию. Большие финансовые вливания обогащали местных жителей и способствовали развитию их королевства. Это обстоятельство гномов не очень радовало, но других вариантов они не видели и были вынуждены выбирать из двух зол меньшее.

Тёмные эльфы, к своему сожалению, не могли окружить гору, чтобы перекрыть Блинденфад, поскольку им пришлось бы вторгнуться на земли Лойтэфюрштантума, а воевать сразу с двумя крупными противниками им было не по зубам. Поэтому Изольда придумала хитроумный план. Ей было известно, что гоблины обладали способностью проходить сквозь стены. Она отдала приказ найти представителей этого народа и привести во дворец. После длительных поисков удалось поймать двух гоблинов, которые вынужденно бежали из затерянного подземного города от своего злобного короля, пожирающего соплеменников. Здесь, на поверхности, эти беглецы примкнули к банде наёмников, промышлявших мародерством и грабежами. Все разбои они совершали по ночам по причине непереносимости солнечного света. Изольда пообещала им амнистию и горы драгоценностей за содействие в победе. Эльфов, в сущности говоря, богатства вообще не интересовали, они всегда руководствовались своими якобы высокими мотивами. При любых других обстоятельствах гоблины никогда бы не пошли на сделку с ненавистными эльфами – своими главными недругами. Но выбора не было. Для соплеменников они были изгоями. Заклятые враги тоже не пощадят, если они откажутся помочь. Поэтому пришлось согласиться.

Для выполнения поставленной задачи гоблины воспользовались своим традиционным эликсиром. Им не составило труда прокрасться под покровом ночи в крепость гномов, успешно миновав препятствия и стражу. Сказался богатый опыт. Ведь они и раньше частенько осуществляли разбои и грабежи, в том числе и воровство из амбаров Вагхдрагана излюбленного лакомства своего народа – сыра, за который были готовы пойти на любое преступление. В принципе, гоблины могли, воспользовавшись эликсиром, просто сбежать от посланников Изольды, но алчность взяла верх, и они прельстились обещанием крайне щедрой награды.

Внутри цитадели невидимые лазутчики с лёгкостью отыскали заветную комнату, вычислив её по наличию многочисленной охраны и глазку на двери для созерцания Озёрной девы. Внутри этих покоев в своём рукотворном водоёме спала безмятежным сном несравненная королева. Гнусные гоблины были безумно уродливы не только внешне, но и внутренне, а потому презирали всей душой (если таковая у них вообще имелась) всё прекрасное. Поэтому её красота для них ничего не значила. Они подкрались к Силане на цыпочках и без малейших угрызений совести перерезали ей горло. Это крайне подлое убийство доставило им особое удовольствие.

После содеянного заветный эликсир, позволяющий проходить сквозь стены, уже в который раз помог беспринципным лазутчикам благополучно уйти незамеченными тем же путём. Королева Сумрачного леса с нетерпением ожидала возвращения своих посланников. Она была уверенна, что после гибели супруги Метрихальд будет полностью сломлен и не сможет продолжать противостояние, и, к несчастью для горного народа, Изольда оказалась полностью права.

Владыка гномов души не чаял в своей драгоценной супруге. С восходом солнца он приходил в покои жены, дабы пожелать ей доброго утра и прильнуть к её нежным губам. На рассвете Метрихальд по обыкновению отправился к ней и обнаружил жуткую картину – прелестное бездыханное тело в красной воде. Даже смерть не смогла отнять у Силаны её божественную красоту. Горе – безутешное, всеобъемлющее и ни с чем не сравнимое – обрушилось на него. Взвыв от разрывающей боли, король кинулся к Силане, но было уже слишком поздно. Заслышав крик своего а, вбежала стража и застала его в оцепенении. Несчастный вдовец не отрывал глаз от бездыханного тела и просто молчал, ни на что не реагируя. Стражники, переглянувшись, всё поняли и молча удалились. Утратив смысл жизни, Метрихальд лишился и своего былого таланта стратега. Он заперся в своих покоях и больше ни с кем не выходил на контакт: ни с ближайшими соратниками, ни с родными детьми. Вслед за упавшим духом правителем его верные подданные один за другим тоже начали впадать в уныние.

Тем временем за неоценимый вклад в грядущую победу над Штайнбергеном правительница тёмных эльфов щедро наградила своих алчных помощников. Жадные гоблины стояли перед огромной горой золота и не могли нарадоваться небывалой щедрости своей расчётливой нанимательницы. От увиденного захватывало дух. Такое обилие они не могли даже себе представить, не говоря о том, чтобы получить. До самого последнего момента гоблины вообще сомневались, что королева сдержит слово и им достанется хоть какая-нибудь, пусть даже мизерная награда.

Изольда разрешила этим глупцам взять столько драгоценностей, сколько они смогут на себе унести. Гоблины были невероятно сильны и могли переносить огромные тяжести. Набив мешки под завязку и взвалив их на худощавые плечи, они отправились в путь. Но пройдя всего пару десятков вёрст, силы их вдруг начали плавно покидать, головы кружиться, а рассудок мутиться, а затем стали ватными ноги. Как раз в этот момент их настигли тёмные наездники, следовавшие всё время за ними по пятам. Они отобрали у гоблинов полученное вознаграждение практически без сопротивления, что изначально и входило в план коварной королевы, велевшей заблаговременно отравить все драгоценности ядом. Любого, кто их касался, ожидала страшная и мучительная смерть. Такова была «благодарность» Изольды за оказанную помощь. Ей не нужны были свидетели. А кроме этого, королева Сумрачного леса усмотрела угрозу, что этих алчных гоблинов могут подкупить и для её устранения. Воины Изольды никакого сочувствия к столь мерзким, ничтожным существам не испытывали, поэтому проявлять милосердие не собирались и оставили погибать их в муках. С рассветом страдания подземных существ возросли во много раз, глаза ослепли от яркого света, кожа стала сохнуть и шелушиться. К их умирающим телам, чуя скорую добычу, начали слетаться вороны…

***

Таким образом, тайна убийства некогда самой прекрасной девы так и осталась нераскрытой, а воинам Сумрачного леса спустя сотни безуспешных попыток удалось пробить оборону самого ненавистного им королевства. Они ворвались на его территорию, опустошая всё на своём пути и убивая всё, что движется или хотя бы издалека походит на живое.

Но перед ними по-прежнему стояла грозная скальная цитадель, возвышающаяся над озером, которую тоже было крайне сложно взять, поскольку та была построена на славу лучшими мастерами того времени. И в этот момент сломленный горем Метрихальд спрыгнул со скалы в Силану и разбился об её острые камни. Знал ли он о прорванной обороне и о творившихся ужасах внизу, или же это произошло лишь из-за невосполнимой утраты супруги, доподлинно неизвестно, ведь он заперся в своих покоях сразу после кончины его ненаглядной и более не принимал никакого участия в обсуждении происходящего со старшинами обороны крепости.

Потеряв обоих правителей, несчастный народ впал в полнейшее отчаяние. Гномы осознавали, что никакой пощады не будет, но не могли понять почему. И тогда они предприняли последнюю попытку спасти себя, выпустив на волю удерживаемого в заточении последнего дракона, так и не успев разгадать секрет его долголетия. Рептилия, крайне озлобленная от длительного пребывания в плену, убивала всех без разбору: и эльфов, и гномов. Кровожадный монстр, скорее всего, их даже не различал, они все были для него просто пищей – маленькой, жалкой, вопящей от ужаса пищей.

В числе первых жертв пал военачальник эльфов – Илар, муж Изольды. Потеря полководца, а также большого количества воинов внесла дезориентацию в ряды атакующих, и тщательно спланированная интервенция была внезапно остановлена. Эльфы никак не ожидали применения такого грозного оружия, да и сами гномы уж точно не планировали его использовать, но жестокие враги не оставили им выбора.

Место почившего Метрихальда спешно занял его старший сын Алмерик. Но дракон не собирался успокаиваться или улетать прочь. Он терроризировал всю округу и мстил всему сущему, из-за чего и эльфам, и гномам в конечном итоге пришлось бежать. Горный народ спустился на ладьях по реке и начал создавать в её низовьях новое королевство, а может быть даже и не одно, кто знает. Эльфы же устремились обратно в свой тёмный зловещий лес, где стали оплакивать павших и зализывать раны. Скорбели все, кроме Изольды. Королева Сумрачного леса достигла своей главной цели, а остальное она сочла сущей ерундой. Для неё было важно, что озеро (хоть пока и не доставшееся ей) уже не принадлежало самонадеянным гномам.

С этих пор проклятая небесами гора, которая когда-то была благословенной, стала называться Ротбергом, поскольку не было другого такого места, столь же обильно омытого кровью.

Воины матриарха очень пожалели о том, что утратили легендарные навыки своих предков по охоте на драконов. Сейчас это умение пришлось бы им как нельзя кстати, но, увы, драконов в здешних местах уже много тысяч циклов никто не видел, а потому вплоть до злосчастной Муттербергской бойни древних существ считали полностью вымершими. Ни сама Изольда, ни её почивший муж Илар уже не застали этих огнедышащих рептилий, так что эта тварь свалилась как снег на голову.

Источник высокогорной реки вновь принадлежал жуткому чудищу. И лишь спустя десятилетия сыну Илара – Перигонду всё-таки удалось отомстить за своего убитого отца, которому он был обязан всем, что умел. Благодаря этой громогласной победе он стал прославленным героем, убившем последнего дракона, и завоевал уважение не только среди своего, но и среди родственного ему народа Эрлевальда, от которого много тысяч лет тому назад откололся Даммерунг.

В этом соседнем, тоже эльфийском королевстве женой правителя незадолго до войны с гномами стала родная тётя Перигонда – Ингрид, младшая сестра Изольды, а королём был внук Ойнэ – Ольгерд, по прозвищу Ольховый король. Это имя он получил в связи с тем, что его владения в основном охватывали ольховые леса по левую сторону Силаны. Этот союз был многообещающим, ведь он должен был воссоединить некогда разделённый народ.

***

Стоит так же упомянуть, что все эти леса в долине появились лишь благодаря ещё одному народу – Вайстинари, обитавшему в этих землях, с представителями которого практически никто из чужаков никогда не сталкивался. Без них эльфам, да и всем остальным пришлось бы выживать в тяжёлых условиях – в лысой каменистой местности, без каких-либо укрытий, что вряд ли помогло бы им спасаться от драконов древности.

Вайстинари жили в лесу, и у них даже не было собственного королевства или какой-либо иерархии. Это таинственное племя искусно избегало встречи с любыми другими народами, и о нём практически не осталось упоминаний. Они были едины с природой, считая её своей матерью, и всегда полагались на её помощь. Если им казалось, что та решила их забрать, то принимали эту участь без сопротивления – просто садились и неподвижно ждали свой конец. Они так легко принимали смерть, чтобы окончательно воссоединиться со своей матерью, после чего надеялись переродиться в нечто прекрасное, вроде цветка или ягодного куста.

Представители Вайстинари были внешне схожи с людьми или эльфами, лишь немногим выше и тоньше, либо же наоборот. Они весьма миролюбивы, хоть и достаточно ленивы. Питались эти существа исключительно растительной пищей, собирая ягоды и грибы, а также всякие коренья, орехи и прочие дары леса. Несмотря на свои фаталистические взгляды, они активно занимались травничеством и знахарством. Дар исцеления был дан этому народу от природы, и они могли излечить любое живое существо. Все свои способности Вайстинари направляли на благо леса и его обитателей, а своими интересами пренебрегали.

Постоянного пристанища у лесного народа не было. Они медленно кочевали небольшими группами по лесу, как травоядные животные, питаясь растительной пищей, которая попадалась им на пути. Вайстинари старались ничем не нарушать гармонию природы. Они не строили ни постоянных, ни временных жилищ и даже не пользовались огнём, считая его своим самым заклятым врагом. Если кто-то оказывался в месте пребывания лесных обитателей, то догадаться об этом не мог, поскольку любому смертному встреча с этим народом светила только в том случае, если они сами того желали.

А вот с другими обитателями леса у Вайстинари было полное взаимопонимание. Хищники на них не нападали, даже напротив: когда волки, лисы или медведи убивали добычу, а рядом находились представители нелюдимого племени, всякий хищник покорно отходил в сторону, позволяя существу освежевать убитое животное, после этого благополучно продолжал свою трапезу, пока Вайстинари растворялись в чаще. Из добытой шкуры и листьев растений лесные жители делали себе одеяния. Кроме того, вследствие размеренного неторопливого образа жизни они нередко порастали мхами и лишайникам, что ещё лучше помогало им сливаться с окружающей средой. И чем сильнее такое существо было покрыто растительностью, тем большим почетом пользовалось среди сородичей. Из-за этого их нередко путали с дриадами, ведь женщины Вайстинари бывают достаточно прекрасными даже по меркам эльфов.

Представители этого таинственного народа никоим образом не вмешиваются в дела леса, занимая нейтральную позицию наблюдателя в вопросах взаимоотношений хищников и травоядных, но получают сигналы как от одних, так и от других о потенциальной угрозе даже за много сотен миль. Они всегда знают обо всём происходящем в округе, улавливая лёгкое дуновение ветра, писк комара или дребезжание капель росы, осевших на паутине. Возможно, именно поэтому никто с ними не сталкивался, ведь им известно о приближении чужаков заблаговременно. Сами же лесные обитатели не издают ни звука, передвигаясь абсолютно бесшумно и общаясь, по всей видимости, телепатически – как между собой, так и с другими живыми существами. Скорее всего, они способны читать и мысли проходящих мимо ничего не подозревающих людей.

При этом Вайстинари очень враждебно настроены ко всему, что не принадлежит лесу, в особенности рукотворному. В частности, они активно насаждают лесной массив, засевая поля и луга семенами деревьев, кустарников и травы. Таким поведением они неизбежно вызывают гнев людей, эльфов и других разумных существ. Растения они распространяют на огромные расстояния, но не приближаются к поселениям, отпугивающим их своими огнями, а также к рекам со стремительным течением. А ещё они запутывают тропы, затягивая их травами и кустарниками.

Представители этого лесного племени очень любят медитировать, стараясь гармонизировать свой внутренний мир и тем самым очистить разум, так как они считали, что у их матери-природы его нет, а значит и своей целью считали избавление от чуждого им явления. Каким образом они размножаются и делают ли это вообще, так и останется загадкой.

Живут Вайстинари по несколько сотен лет, но возможно, и дольше. К сожалению, точных сведений об этом нет. Их останки никто никогда не находил, поскольку природа забирает их целиком. Именно поэтому нельзя точно сказать, существуют ли они до сих пор или же давным-давно исчезли. Хотелось бы надеяться на лучшее. Ведь пока другие народы неустанно проливали кровь друг друга и вредили всему сущему, именно этот таинственный народ бескорыстно приносил миру пользу. Но несмотря на все их старания привычная и необходимая Вайстинари среда обитания очень сильно уменьшилась в первую очередь из-за деятельности людей, обрекая тем самым хранителей леса на голод. А их слишком лёгкое принятие своей участи лишь вредит популяции этого племени, а потому, к великому сожалению, придётся осознать, что, скорее всего, их больше нет.

***

Соседнее с Сумрачным лесом Ольховое королевство не принимало никакого участия в грозной войне против гномов. Да и в целом, хоть противостояние двух братских народов давно закончилось, их отношения сложно было назвать дружескими, скорее уж просто нейтральными. Безусловно их улучшению поспособствовала свадьба Ольгерда и Ингрид. Хоть они и были дальними родственниками, но на этот брак многие возлагали большие надежды, в особенности неуёмная Изольда, являющаяся, в сущности говоря, основным творцом истории 11-12 тысяч циклов от явления Вайснамар. Этот брак был её очередном тщательно продуманным ходом.

Для Эрлевальда такой союз открывал возможность получения выхода к реке, в котором они остро нуждались, а семейство Даммерунг, как и всегда, строило далеко идущие планы по слиянию воедино двух разделённых ранее эльфийских народов. Но, откровенно говоря, Изольда планировала не воссоединение, а поглощение Эрлевальда Сумрачным лесом. Единственным существенным препятствием на этом пути был тот самый потомок Ойнэ – Ольгерд, который подобно всем своим предкам по прямой восходящей мужской линии обладал силой и защитой его прадеда Элла Первородного. Благодаря наложенному могущественному заклинанию действующего короля невозможно было убить, ибо он возрождался до тех пор, пока его место не сможет занять его кровный наследник, носящий в себе ту самую искру Вайснамар, создавшей всех эльфов.

По велению своей старшей сестры во время одного из последних дипломатических визитов в Эрлевальд Ингрид прибегла к женским чарам, чтобы как бы невзначай подтолкнуть молодого Ольгерда, весьма разборчивого в женщинах, к союзу с Сумрачным лесом. Ответные действия охмуренного родственника не заставили себя долго ждать, тем более, что Высший Совет Старейшин Эрлевальда полностью одобрял и поддерживал намерения своего короля. Элиту Ольхового леса старая, никому не нужная вражда вообще не волновала. Постоянный прирост подданных заставлял их всё сильнее задумываться о новых землях и выходу из леса к реке, путь к которой им преграждало человеческое королевство Лойтэфюрштантум, достаточно крупное и сильное на тот момент. А ведь они сами это допустили, закрывая веками глаза на живущих поблизости нелепых существ, которые, к удивлению, стали быстро развиваться, пока эльфы не видели в них конкуренции и попросту считали пустым местом. Но теперь людям было что противопоставить упустившим свой шанс эрлевальдцам. Зря они так долго и настойчиво пренебрегали выходом за пределы своего леса. И теперь это в прошлом невзрачное королевство (которое ни один сосед не воспринимал всерьёз в силу относительно позднего происхождения) раскинулось по обе стороны Силаны, чья левая половина так и просилась, по мнению старейшин, присоединиться к Эрлевальду. Молодой, стремительно набиравший силу, хорошо обогатившийся во время осады Вагхдрагана народ вызывал у эльфов откровенное презрение. Они считали людей чем-то отвратительным, сродни гоблинам или навозу, а себя – древнейшими (кто бы сомневался) и избранными.

Заполучить желанные земли миром не представляло возможным, так как люди достаточно плотно заселили левый берег и просто так ни за что его бы не покинули. По этой причине старейшины единогласно выступили за союз Ольгерда с Ингрид, уповая на поддержку собратьев в грядущем противостоянии против этих человечишек. Но внезапно начавшаяся и надолго затянувшаяся война Сумрачного леса с печально известным Штайнбергеном порушила многие планы. Эрдевальду пришлось временно отложить аннексию левобережья Силаны. А Ингрид тоже была вынуждена пока отступиться от своего замысла, и это её очень огорчало. Ведь она пожертвовала собой ради интересов семьи, а её импульсивная старшая сестра столь внезапно и, казалось, беспричинно развязала конфликт, отказавшись, по сути, от их общей затеи, которую они обе так долго вынашивали.

В сложившейся ситуации никто, кроме Изольды, наверняка не знал итог, поэтому люди не пришли на подмогу Штайнбергену, опасаясь удара со стороны эльфов Ольхового леса. Они не хотели в случае краха гномов пасть в немилость сразу к двум соседям, поэтому ограничились лишь продажей провианта. Гномы надеялись пересидеть за прочными стенами и переждать, когда сумрачные эльфы истощатся, и тогда можно было бы пойти в контрнаступление, но увы. В свою очередь, Ольгерд, опасаясь удара от окрепших соседей, поддержать Сумрачный лес не решился.

Поступающие по скрытым каналам сообщения от старейшин Эрлевальда сигнализировали о постепенно накаляющейся обстановке на границе с Лойтэфюрштантумом. А это сёстрам Даммерунг было очень на руку, ведь они как раз-таки ожидали тяжёлую затяжную войну. Во-первых, это полностью вовлекло бы Ольгерда, а следовательно, дало возможность Ингрид с Изольдой воспитывать его сына в «правильном» духе. (В мечтах коварные сестры уже видели, как наследник беспрекословно им подчиняется и под их чутким руководством – медленно, но уверенно – обращает Эрлевальд в Сумрачный лес. А они просто по-тихому уберут Ольхового короля, лишившегося силы Ойнэ). А во-вторых, войска Ольгерда ослабли бы, а значит, – в случае чего – не смогли бы оказать противостояния или совершить переворот.

А пока в сложившихся обстоятельствах Ингрид приняла для себя единственно (как ей тогда казалось) верное решение и вызвала из Даммерунгшлосс давнюю подругу Варнтантэль, которая являлась по совместительству жрицей культа Амерры. В намерения королевы Эрлевальда входила отсрочка рождения сына Ольгерду до тех пор, пока не закончится война со Штайнбергеном. В этом ей очень помогала жрица, которой предписывалось определять пол будущего ребенка. Если это был мальчик, то королева прыгала через овраг, и зародыш погибал, а если Варнтантэль пророчила девочку, Ингрид давала ей благополучно родиться. По итогам, у Ольгерда было целых шесть дочерей, и это его не на шутку тревожило, ведь он жил уже достаточно давно и хотел бы уйти на покой. Но сила его прадеда не отпускала его до тех пор, пока Ольховый король не создаст себе замену. Об этом ему рассказала в своё время его мать Валойя, и позднее ему самому неоднократно довелось в этом убедиться.

После рождения шестой дочери Ольгерд очень резко переменился, став раздражительным и злым. Наконец-то он освободился от слепой любви и, заподозрив неладное, стал пристально следить за своей благоверной. После рождения седьмой дочери Ингрид умерла. Придворные лекари сказали, что причиной послужили тяжёлые роды – всё-таки седьмой ребёнок, но Ольгерд обвинил в её гибели Варнтантэль. Никаких шансов на оправдание он давать жрице не собирался и, вопреки просьбам Совета Старейшин, велел немедленно казнить осуждённую. После этой трагедии отношения между королевствами вновь чрезвычайно резко и вполне закономерно обострились. К счастью для Ольгерда, Изольда была слишком занята устранением своей конкурентки.

Когда война наконец-то была завершена, войско Изольды порядком истощилось и боевой дух пал по причине гибели великого военачальника Илара. Казалось бы, единственным победителем в этой войне должно было стать королевство Лойтэфюрштантум, так как можно было не опасаться нападения со стороны уже находящихся на грани конфликта друг с другом эльфийских народов. Но, увы, выпущенный на свободу дракон кошмарил в том числе и земли людей, а река была вновь отправлена, и долина стала неизбежно увядать. Это привело к голоду, за которым последовали болезни и смерти множества людей.

Этим тут же воспользовались притаившиеся старейшины Эрлевальда, организовав молниеносное вторжение на изнуренные земли. Сделали они это вполне решительно, не опасаясь атаки с тыла – со стороны Сумрачного леса, поскольку те хоть и имели большое желание, но войско их было крайне ослабленным. Ольховым эльфам удалось отогнать людей на правый берег Силаны, полностью завладев ещё недавно цветущими лугами, где в былые времена благополучно пасся скот. Но, к сожалению, особых успехов им эта кампания не принесла, поскольку земли оставались отравленными вплоть до тех пор, пока новый военачальник Сумрачного леса – Перигонд не убил злосчастного дракона и не вернул долине жизнь. Именно по этой причине он заслужил уважение и благодарность старейшин. Теперь их земли опять стали плодородными, и они стали выращивать сельскохозяйственные культуры, но уже не брезговали и разведением скота, хотя раньше считали это недостойным занятием (поскольку эльфы испокон веков добывали себе мясо охотой и весьма в этом преуспевали), подобающим лишь людям.

Здесь же, за пределами леса, в срочном порядке на базе земляных валов, укреплённых камнями и деревянными кольями, постепенно сменяя их мощными каменными стенами, стали строиться города-крепости. Первым таким укреплением был Тунг-Гроссрук, возведённый по образу и подобию первого эльфийского города Тунг-Альтенорта, ставшего после смерти правителя Элла его усыпальницей. Эльфы покинули его и возвращались туда лишь для почтения предков и захоронения ушедших в мир иной собратьев, переименовав этот город-усыпальницу в Граб-Альтенорт.

Кроме Тунг-Гроссрука впоследствии были возведены и такие города, как Тунг-Лебенталь, Тунг-Лихтенорт, Тунг-Оневальд, Тунг-Нойталь и практически прибрежный Тунг-Эроберум. Количество этих поселений было как раз равно количеству старейшин в Совете, за исключением Багдурха, который по совместительству был верховным жрецом культа Вайснамар. Он имел свой город ещё в прежние времена, восседая в Тунг-Вайснамаре, названном в честь Праматери эльфов. Кроме этого в Эрлевальде было ещё два приграничных города. Очень древний Альт-Дункельхайт (современник усопшего Элла) отделял владения короля от Тёмных земель и служил рубежом обороны от возможных атак чудищ, обитающих вне Светлых земель, а после ссоры Ойнэ с младшим братом стал защитой ещё и от Даммерунга. По другую сторону Ольхового леса чуть позже был возведён Вальден, реже называемый Альт-Вальденом. Именно отсюда эльфы направлялись в только что отобранные у людей владения, чтобы обживать их под руководством своих предводителей.

Почти все старейшины, как и сам Ольгерд, были родом из бывшей столицы королевства Альт-Гроссшаффунга, который после гибели правителя не был полностью покинут. Старая часть города внутри крепостных стен превратилась в усыпальницу для Ойнэ и других местных жителей, а за пределами крепости, где раскинулся огромный жилой массив, по-прежнему кипела жизнь. Потому приставка в его названии не была заменена с Альт- на Граб-, и это был самый крупный эльфийский город в истории, превышающий даже воздвигнутую Ольгердом собственную столицу Тунг-Юнгенорт, а также прославленную и не менее важную духовную столицу королевства – Тунг-Вайснамар и Даммерунгшлосс (единственный город соседнего королевства). Стоит отметить, что Олберик – сын Ойнэ и отец Ольгерда – так и не построил свою крепость, поскольку, будучи донжуаном, довольно быстро оставил наследника и ушёл на покой.

У каждого столичного или некогда столичного города был свой герб. Так как Вайснамар, которой покланялись все обитатели Ольхового леса, традиционно считалась семиконечной звездой, то и гербом каждого города была такая же звезда, в центре которой располагались соответствующие элементы. Например, у Эрлевальда там находилась звезда меньшего масштаба, повёрнутая таким образом, что её лучи упирались в вершины тупых углов большой звезды. У Элла и, соответственно, Тунг-Альтенорта в центре красовалась спираль, у его сына Ойнэ – семиконечная звёзда несколько меньшего размера, у Олберика – круг, а у Ольгерда – семилучевое солнце.

Кроме того, собственным гербом обладал и Совет Старейшин. Это была та же традиционная семиконечная звезда, в центре которой изображался большой круг (символизирующий монарха), а по краям (внутри каждого из лучей) – семь маленьких кружочков, представляющих собой роды старейшин, включая жреца Багдурха, у которого был и собственный герб – внутри Вайснамар располагалась её уменьшенная копия (с маленьким кругом по центру), из концов которой, заполняя лучи большой звезды, выходили затухающие волнообразные кривые. У войска Эрлевальда герб представлял из себя вписанный в звезду треугольный наконечник стрелы. А у сумрачных эльфов их символом служил свернувшийся в виде клубка дракон, пронзённый насквозь вошедший ему в грудь копьём.

***

Небывалый успех и внезапная слава постигла малоизвестного до этих пор молодого (по меркам эльфов) сына Изольды в его каких-то четыре с лишним сотни лет, сделав самым успешным мужчиной своего племени после печально известного Даммерунга. Но убей он ещё хоть сотню драконов, это ничего бы не изменило, ведь со времён смерти прадеда всех сумрачных эльфов в их племени царил матриархат. Они обожествляли и поклонялись своей первой владычице Амерре, которую называли Всематерью. Эти эльфы больше не признавали власть мужчин, а потому принцы и мужья королев могли быть только великими военачальниками, но никак не правителями. Посему выходило, что пика своей карьеры Перигонд достиг после гибели от лап дракона его отца, и больше ему в жизни ничего не светило. Зато его инфантильная сестра Изабель – у которой не то что заслуг, а даже целей в жизни не было – рано или поздно унаследует трон, не прилагая никаких усилий. По этой же причине обитателям Сумрачного леса – в силу вековых традиций и устоявшихся убеждений – слишком сложно было признать главенство Ольгерда даже с учётом факта, что он женился на представительнице их правящей династии.

Тем временем севернее Эрлевальда образовалось новое королевство гномов. Беглецы нашли себе новое пристанище, получившее название Сильберберген из-за обнаруженных богатых залежей серебра. Правил там Альмерик – старший сын Метрихальда, которому удалось вместе со братом Бактеральдом и сестрой Лореляй спастись от дракона. В скоротечной войне Эрлевальда против Лойтэфюрштантума, пользуясь принципом «враг моего врага – мой друг», гномы очень вовремя выступили на стороне людей, невзирая на то, что те не помогли им в их собственной войне против эльфов. Поскольку правый берег реки состоял из высоких отвесных скал, плавно перетекающих в Старосиланские горы, в которых гномы чувствовали себя как дома, то благодаря им удалось остановить экспансию Ольхового королевства. Поучаствовав в том конфликте в роли миротворцев, Сильбербергену удалось его заморозить на несколько десятилетий вперёд. После этого Алмерик отвёл воинов обратно в их подземные владения, которые были отделены от своих заклятых врагов – тёмных эльфов – целыми двумя враждебно настроенными по отношению к Изольде королевствами. Правда, вдобавок нажили себе нового недоброжелателя в лице Эрлевальда, но два этих народа и так всем сердцем давно ненавидели друг друга, а потому ничего нового для них не произошло.

Ольховое королевство смогло захватить себе левый берег с его плодородными долинами, впоследствии превращёнными в бескрайние поля, которые были способны обеспечить урожаем сразу несколько королевств. А вот оставшиеся у людей территории были практически непригодны для сельского хозяйства. Несчастным жителям Лойтэфюрштантума оставалось только заниматься разведением овец (единственного приспособленного к этой суровой местности скота) и выращивать скудный урожай на редких клочках плодородных земель. Кое-где удавалось заниматься охотой на оленей и кабанов, а также рыбалкой. Но этого всё равно было недостаточно. Поэтому людей начала терзать зависть и желание восстановления справедливости. Они жаждали вернуть отобранное у них сокровище – кормящие земли.

Из года в год несчастный народ постоянно испытывал недостаток в еде, а когда случался неурожай, голод неминуемо сопровождался массовыми болезнями и высокой смертностью. Кто-то пытался бежать в Земли великанов, но никаких вестей оттуда не поступало. Скорее всего, там тоже люди находили лишь свою погибель. Магистрату Лойтэфюрштантума приходилось торговать с ненавистными эльфами Эрлевальда по крайне невыгодной цене, так как они не имели никаких рычагов влияния, а Совет Высших Дворов Ольхового королевства не желал снижать цены. Именно на их феодальной земле собиралась большая часть экспортного урожая, и их не волновало, что это были бывшие земли людей. Вообще говоря, осознание этого факта доставляло им несказанное удовольствие, а быть может, даже счастье. Терпеть убытки ради каких-то ничтожных людишек они, естественно, не собирались.

Убеждения эльфов были таковыми, что пусть урожай лучше сгниёт, чем они пойдут на уступки ущербным существам. Именно поэтому каждый раз, когда люди вымаливали снижение цены или хотя бы отсрочку платежа, эльфы демонстративно – на виду у соседей – скармливали свиньям еду в приграничной зоне. При этом они сопровождали утилизацию продовольствия насмешками над голодающими жителями Лойтэфюрштантума и очень бдительно следили, чтобы те не пытались воровать урожай. А если им удавалось поймать воришек, их подвешивали за ноги над полем у всех на виду, в результате чего те неизбежно умирали, а их тела съедали вороны, попутно удобряя почву вокруг. Для стражей полей не было разницы, кого туда вешать, взрослых или детей.

Со временем жители Ольхового леса и вовсе превратили это мероприятие в ежегодный всеобщий праздник, отмечавшийся в последний день сбора урожая. Эльфийская община построила себе свой новый город Юнг-ГауптФейер. И теперь в течение года всех неудачных воришек – не имевших иного выбора, кроме как хотя бы попытаться рискнуть, чтобы не погибнуть от неминуемой голодной смерти – сажали в темницу, а накануне торжества всех узников свозили на поле. Бедолаг даже кормили и лечили во время заточения, не давая раньше времени умереть. И всё для того, чтобы устроить из этого зрелище. Со всех концов королевства на празднество съезжался народ, чтобы поглядеть, как сгорает столь желанная людьми еда и гниют подвешенные человеческие трупы. Предприимчивые обитатели города стали ещё и зарабатывать на прибывающих гостях, практически полностью отбивая те деньги, которые могли получить от продажи урожая.

За такое высокомерие гномы, да и остальные народы ненавидели эльфов всем сердцем. Но горный народ Сильбербергена – благодаря своим огромным запасам драгоценных камней и цветных металлов (в особенности серебра, которого в этих горах были бесчисленные залежи, что стало для них настоящей находкой) – мог покупать необходимое им продовольствие практически за любые деньги, отчасти влияя и на цену для Лойтэфюрштантума. Конечно, из-за жадности им крайне не хотелось расставаться со своими богатствами, но видя, к каким последствиям может привести голод, они шли на такие «жертвы», при этом, сколько бы добытой руды они не тратили, серебра в их сокровищницах становилось только больше. Таким образом, они всегда могли перебить цену людей, подвергнув несчастных в очередной раз страшному голоду. Но гномов этот факт ничуть не смущал, ведь «друзьями» они были только против эльфов, а в условно мирное время они весьма благополучно об этом забывали. Так что только тогда, когда Сильберберген полностью обеспечивал свои нужды, у людей появлялся крохотный шанс.

Хотя, как известно, зачастую остатки урожая шли на корм эрлевальдским свиньям – одомашненным кабанам, которые впоследствии стали считаться самой мясной породой во всей округе, что и неудивительно. Людям эльфы свою продукцию передавали очень редко – в основном после праздника урожая. Для этих целей специально отбиралась самая худшая и порченая еда, которую все приезжие охотно оплёвывали (и не только), демонстрируя своё презрение и потешаясь таким образом над жалкими людишками.

Ольгерда эта ситуация с торговлей не интересовала от слова совсем. Наместники исправно платили ему положенную дань, а Совет Высших Дворов королевства закрывал на всё это глаза, так как в основном состоял как раз из тех самых феодалов – владельцев полей. Такая политика всё больше и больше накаляла обстановку в регионе. И через время, когда король стал настолько одержим рождением наследника, что его вообще перестали волновать другие вопросы, он невольно сам сделал себя крайне уязвимым для недоброжелателей и завистников.

Восстановив силы после тяжёлой войны, Изольда вместе с другими знатными вельможами Сумрачного леса внезапно обвинила правителя Ольхового леса в смерти своей сестры, хотя до этих самых пор предпочитала молчать. По её словам, Ингрид неоднократно жаловалась ей, что супруг винит её в умышленном избавлении от сыновей, не давая им родиться. Эти вопиющие обвинения, само собой, не могли являться правдой даже в теории. Ведь какая мать решится пойти на такое? Но злой и жестокий Ольгерд, уверовав в эти беспочвенные фантазии, убил несчастную Ингрид, лишив своих же детей любящей матери. А она, Изольда, дескать, очень сожалеет, что была слишком занята, чтобы вовремя услышать свою сестру и уберечь её от несчастья. Правитель Эрлевальда, естественно, всё отрицал. Эти несправедливые поклёпы не на шутку его гневили, ведь он сам безумно горевал и убивался после столь сокрушительной утраты. Ольгерд уже и виновницу казнил, и лекарей, принимавших роды, выгнал. Чего же ещё от него хотели? По его словам, именно он являлся жертвой обстоятельств и главным пострадавшим в этой ситуации: и супругу потерял, и наследника трона не сумел получить. Обычно на этой ноте все обсуждения, зайдя в тупик, завершались.

Прошли годы, и Совет племени сумрачных эльфов во главе с Изольдой предложил правителю – в качестве наследника престола и жениха для одной из его дочерей – Перигонда, прославленного воина, убившего последнего дракона и вернувшего в долину процветание. Он был старшим сыном королевы Сумрачного леса, а так как мужчины там не имели права претендовать на трон, то такой хитрый ход матери был отличной перспективой для принца. Матриарх и её придворные дамы, будучи не очень высокого мнения об его умственных способностях, сочли, что он станет послушной марионеткой. Фактической же обладать властью собиралась сама Изольда, потихоньку объединяя всех эльфов под своим началом. Все кузины Перигонда обладали крайне миловидной внешностью, поэтому противиться решению матери принц не намеревался, и был согласен жениться на любой из них, рассчитывая получить двойную выгоду – совместив, так сказать, приятное с полезным.

Зато Ольгерд решительно отверг такое «лестное» предложение. Он прекрасно знал о древних чарах, наложенных на его род, да и Изольда явно лукавила, делая вид, что не в курсе. Этот отказ не на шутку разозлил двор Сумрачного леса, что неизбежно привело к открытой фазе противостояния, и союз в скором времени был полностью расторгнут. В принципе, хитрая и весьма предусмотрительная властительница тёмных эльфов именно на это и рассчитывала. Её заветной целью было настроить против Ольхового короля его же народ или хотя бы элиту. А на войне, как говорится, все средства хороши.